Утро началось с пронзительного женского вопля. Майкл сел рывком, и затылок заломило сразу — тяжелой, пульсирующей болью, разом похожей и не похожей на похмелье, и он растерянно обвел взглядом совершенно незнакомую комнату, не понимая, ни где находится, ни почему кричали — женщина кричала, откуда?..

— А я сказала: отведешь! — визгливый голос, в котором за злостью угадывался страх, доносился из-за стенки, с одинаковой легкостью пронзая и перегородку, и виски Майкла. — А ежели опять бомбить будут?

Неразборчивый бубнеж был ей ответом, и Майкл, запоздало отмечая, что спал в одежде, спустил ноги с кровати, находя взглядом хрупкую девичью фигурку.

Воспоминания о вчерашнем пришли все скопом, переполняя его сомнениями и раздражением. Он что же, так и отрубился? Лестничную клетку он еще кое-как помнил, все остальное — нет. Он был одет, значит?.. или не значит?

— Доброе утро, — сказал он, не найдя ничего лучшего. Элис тоже была одета — уже встала? Или не ложилась? — Бритвы у тебя, конечно, нет?

— Доставишь! — завопили из-за стенки. — Как почту, понял?

Спохватываясь, Майкл прижал руку к груди, где должен был быть пакет. Где его не было, и сердце, ухнув, провалилось, куда-то — то ли в желудок, то ли прямо в ад.

На столе лежал пакет, не бритва, и Майкл, убедившись, что старомодная печать выглядит нетронутой, почесал колючую щеку почти с облегчением.

— Я обычно не такое хамло, чтобы в кровати такой хорошенькой девушки просто спать, — ответил он со смущенной улыбкой. Неловко ему было по-настоящему, и как обычно, он прятал это за шуткой, но голова, хоть и болела, кое-как начинала работать, и выглядело вчерашнее уже откровенно странно. Как бы он ни привык нравиться девушкам, о существовании в мире девушек, которым он не нравился, он был осведомлен и не слишком этому огорчался, но Элис…

Теперь он понимал, что она его попросту увела, сперва сослалась на мигрень, а потом… Черт, неловко-то как! Он вспомнил, как трогал ей за колени — все равно что он стал бы к тете Бет приставать! То-то он еще удивился…

Сказать это он, разумеется, не мог, и если она бы даже заподозрила, что она для него, в общем, так и осталась "подружкой Венди, ох уж эти девчонки"…

— Но голова у меня раскалывается, — честно продолжил он, подавляя ухмылку. "Не сегодня, милый, у меня болит голова". — Так что чай — это было бы отлично. Где тут у тебя?.. А!

Он направился к двери, ведущей, по-видимому, в уборную, гадая, придется ли обходиться умывальником.

Отредактировано Michael Darling (2020-09-14 16:57:43)

Майкл мрачно посмотрел на Элис, но ответил не сразу. Мысль, которая упорно лезла ему в голову, ему не нравилась — очень не нравилась, и поэтому выходить из ванной он не спешил, пытаясь подыскать другие объяснения. Это была Элис, черт побери, подружка Венди. Она работала в военном министерстве. Он мог ее вчера вообще не заметить. В конце концов, если бы ей нужен был пакет, она бы уже…

Но если бы он не заметил ее, она могла бы "заметить" его сама. И она была там одна. И он понятия не имел, как выглядит вскрытый пакет. Да, печати были целы. Но у шпионов есть всякие трюки. И он заснул, черт побери. Отрубился, как свет, когда скакнет напряжение. И у него болела голова, и…

Это была последняя капля, эта ее просьба. Посмотреть, что там за бумаги. Ага — сейчас.

— Отличный чай, — ответил он, отпивая глоток. Может, чай был и паршивым, но вкуса он, конечно, не почувствовал. — С черного рынка?

Ужасно не хотелось думать про Элис плохо, ужасно.

Тут Майкл разозлился окончательно. Ужин с шампанским для нее нормально, а чай с черного рынка — ах-ах-ах, как он мог так о ней подумать? Нет, он слышал, конечно, про таких правильных патриотов, которые изрекали лозунги на каждом шагу и требовали ввести карточки на одежду, но тогда уж нечего по ресторанам ходить!

— Отдай ключи, — зло сказал он, подхватывая пакет и занимая стратегическую позицию в дверях — не драться же с ней! — Что за хрень, солнышко?

Если бы она не была подругой Венди, он бы и спрашивать не стал, но что-то — то ли остатки семейного чувства, то ли непреходящее ощущение неправильности происходящего — не давали ему просто отобрать у нее ключи и уйти.

— Qui, la vache? — возмутился Майкл. С французским детям Дарлингов повезло несказанно: ходили они в обычную лондонскую школу, но французскому их учил самый настоящий нормандец из Руана, переехавший в Лондон вместе со своей женой. Ходившие в школе слухи приписывали этой супружеской паре все грехи на континенте, но в школьных стенах месье Аршамбо использовал только свой родной язык, и в результате Майкл знал его едва ли не лучше Кристофера — во всяком случае, такого набора галльской ругани у Кристофера не было.

Изловчившись, он поймал руку Элис, но выдернуть связку не смог и только сжал тонкое запястье, не позволяя девушке пройти.

— Et pourquoi en français, putain de merde?

Даже если он понял, что Элис подозревает какого-то мужчину или хочет, чтобы он, Майкл, начал его подозревать, все, чего она добилась, это его усилившейся неприязни — кого из троих, нет, четверых, нет, пяти мужчин она имела в виду и с чего она пришла к такому выводу?

— Ах, мисс Лидделл! — заверещали из-за стены. — Вы так добры, мисс Лидделл,  так любезны!

Отредактировано Michael Darling (2020-09-14 22:15:45)

Очевидно было, что в Элис говорит обычное бабское упрямство, и будь у Майкла лет на десять больше опыта с женщинами, он бы, конечно, уступил — делить им, на самом деле, было нечего, а насколько хорошо эта маленькая стерва водит грузовики, он уже видел. Но нужного опыта у него не было, от пронзительного голоса Элис голова уже почти раскалывалась, и черт побери, это были его ключи и его грузовик!

Поэтому он без затей рванул руку с ключами, выворачивая ее девушке за спину. Последовала короткая неуклюжая потасовка, в которой размеры Элис и ее пол играли против Майкла ничуть не менее верно, чем ее ловкость и пакет в правой руке, и в результате он оказался стоящим в двух шагах от двери, по-прежнему без ключей.

— Да какого черта?.. — он осекся, встречаясь взглядом с появившимся на пороге длинным, рыжим усачом — очевидно, мистером Монтгомери, чей глубоко плебейский вид напрочь не соответствовал его аристократической фамилии.

Обращался Майкл к Элис, но Монтгомери очевидно принял это на свой счет и сразу расправил плечи.

— Да что вы себе позволяете!

— Руки распускаю, — печально сообщил Майкл, начиная видеть в сложившейся ситуации смешные стороны. — Ужасно.

Отредактировано Michael Darling (2020-09-15 16:59:27)

— Да что вы, мисс Лидделл, да любой джентльмен… — тут Монтгомери глянул на Майкла и заметно заколебался. Майкл был ниже и легче, но на нем была военная форма, вид у него под взглядом соседа сделался снова очень недружелюбный, и тот благоразумно решил не настаивать: — Да, Джек…

Джек, такой же рыжий и курносый семилетний мальчишка с россыпью веснушек на физиономии, высунулся из-за спины отца, во все глаза таращась на Элис и ее ночного гостя.

— …готов, — закончил Монтгомери.

Майкл предпочел промолчать и, расправляя слегка помявшийся пакет, спустился по лестнице следом за девушкой и ребенком, спиной чувствуя провожавшие их взгляды супружеской четы. Теперь ему было еще и неловко — наверняка они про Элис черт знает что подумали. Конечно, она это сама заслужила, но…

Смирившись уже, что его отвезут в министерство, желает он того или нет, Майкл едва успел поймать брошенные ему ключи, проводил Элис и Джека оторопелым взглядом и пошел к грузовику. Господи, вот ведь…

Оказавшись в кабине, он швырнул чертов пакет в бардачок, захлопнул крышку, завел мотор и, почти с места развернувшись на узкой улочке, рванул следом за чинно идущей парочкой и догнал их у следующего поворота.

— Эй! — затормозив, он перегнулся через сиденье и приоткрыл дверцу. — Элис! Садитесь, подвезу. Ну что ты?.. Ну, извини, мне не следовало…

Не следовало ему хватать ее за руку, но и ей уж точно не надо было присваивать его ключи. К счастью, Майкл вовремя вспомнил, что Паркер говорил про женщин и правоту, и ограничился извинением.

Парковаться по-настоящему Майкл бы не стал, но других машин около школы не было, и грузовик мягко затормозил у тротуара — в последний момент Майкл не сумел не вдавить педаль в пол, а неторопливо нажать. Господи, как Кристофер над ним издевался за резкую езду! Зато за всю свою жизнь он ни разу еще не во что не врезался — всегда успевал либо вовремя вывернуть руль, либо затормозить.

— Скажи: "Спасибо, мисс Лидделл", — Майклу не пришло бы в голову подвозить в школу чьих-то мальчишек, если бы Элис это уже не предложила. — Можно мне подвезти и вас, мисс Лидделл?

Теперь он разобрался уже, где они находятся, ехать до министерства оставалось недолго, и, протягивая руку, чтобы распахнуть дверцу с пассажирской стороны, он локтем как бы случайно надавил на клаксон. Спешившие в школу мальчишки оглянулись, обещая Джеку целый день восторженных расспросов.

Отредактировано Michael Darling (2020-09-16 19:27:24)

За то недолгое время, пока Элис была занята только Джеком, Майкл развернул к себе зеркальце машины и придирчиво изучил свои щеки. Несвежая рубашка и растрепанные волосы беспокоили его меньше, но привести себя в порядок было необходимо, и если переодеться он мог в кузове, благо сумка с его вещами все еще стояла, втиснутая за водительским сиденьем, то с бритьем дело было хуже. В музей, что ли, сходить? Или к Арчи?

Арчи был владельцем небольшой авторемонтной мастерской, в которой Майкл сперва подрабатывал после уроков, когда впервые понял, что из дома придется убираться, а потом работал уже в полную смену. Он бы сразу пошел на полную ставку, но Арчи был согласен с Кристофером: "Сперва школу закончи, — сказал он, — а потом посмотрим. Может, от тебя и толку-то не будет".

Толку от Майкла оказалось не меньше, чем от МакДауэлла, старшего помощника Арчи и такого же шотландца, как и он, и после школы Арчи МакДауэлла выгнал и принял Майкла с распростертыми объятиями. Жил Арчи там же, в мастерской, и горячая вода у него, конечно, найдется, а значит…

Дверца распахнулась снова, впуская Элис, и Майкл не без сожаления отказался от этого плана: пакет надо было доставить. Ха, может, у Дженнингса в кабинете?

Многие сказали бы, что он слишком много думает о своей внешности, но Майклу это было важно, и он просто научился не говорить об этом вслух — как, впрочем, и о многих других вещах.

— Как Венди? — спросил он, отмахиваясь от благодарностей Элис, и снова завел мотор. Наверно, спрашивать надо было еще вчера, но вчера ему это в голову не пришло.

Майкл искоса глянул на Элис и плотно сжал губы, чтобы не сказать лишнего. Все как всегда. Мама была точно такой же — "Майкл, нам всем очень больно, что ты не хочешь поддерживать с нами нормальные отношения". "Ты ей все-таки брат". "Это твой отец". "Ты мог бы постараться". И как-то раз — "Как ты только можешь быть таким черствым?"

Он мог. С того дня он даже за свой бокс платил сам — с первой своей зарплаты. Мама была против, конечно — они могли себе это позволить, но он не хотел. Он сам покупал себе одежду — на свой выбор, и наслаждался, видя, как бесит отца его алый шарф или те ярко-желтые ботинки. Ботинки отец выбросил в окно, это был еще один скандал. Мама его сгладила, конечно — как она сглаживала все их ссоры: сама сбегала вниз, а потом купила ему другие и уговорила уступить. "Мы тебя любим, Майкл. Да, и отец тоже — он очень тебя любит". Она даже приехала к нему в часть, и они сидели в столовой, и она вертела в руках вилку. "Приезжай, пожалуйста. Хоть иногда. Мы очень скучаем, Майкл. Ты же можешь… ну… вести себя прилично? Ради меня?"

Он ответил: "Если я приеду с Кристофером, отец тоже должен будет вести себя прилично". Но приехал в итоге один — в тот раз. Венди не было, Джона не было, и он ждал худшего, но отец ничего не сказал. Может, потому что он был в форме и они разговаривали только про службу — его и отца.

Он ненавидел эти поездки — все равно что гулять по минному полю! — и наутро они с Кристофером сбегали в Британский музей, в Национальную галерею или в Тейт, а вечером они все вместе шли в мюзик-холл. Они были очень вежливы.

Может, если бы Венди еще жила с родителями, было бы полегче, но у нее теперь была своя жизнь. Когда, полгода назад, мама сказала, что жениха Венди убили и она, наверно, переедет обратно, Майкл сказал: "Ох, бедняжка!", и отец пришел в бешенство. Мама, пытаясь его успокоить, говорила: "Он ничего такого не имел в виду", но он имел, конечно.

Теперь ему стало не по себе, что он тогда так ей и не написал. Но ее адрес он не знал, а писать на домашний… Ну, как-то так вышло. Он бы все равно не знал, что писать. "Мне ужасно жаль"? "Я его не знал, но…"?

"Помощь и поддержка", да. Она-то отца любила. И мама тоже.

— Знаешь, — сказал Майкл, подрезая какое-то наглое такси, — я предпочитаю не врать. А им от меня только хуже, они только не говорят это прямо.

Отредактировано Michael Darling (2020-09-17 18:15:14)

Майкл отметил, что спорить Элис не стала — значит, он попал в точку. Это было даже обидно: он все-таки надеялся, что хотя бы Венди… Значит, Венди тоже… Ну, да, она наверняка заметила, что мама переживает, а потом слово за слово… Она старшая, в конце концов, она как мама. Они даже играли в детстве, как будто она была их мама, ему это даже во сне потом снилось. Такие яркие были сны…

Сзади нетерпеливо загудели, и Майкл переключил передачу, трогаясь с места — светофор давно сменился на зеленый, а он отвлекся. Хорошо хоть, на красный не поехал, это было бы хуже.

В центре движение было оживленнее, смотреть приходилось внимательнее, и он был даже рад, что Элис молчит — да еще и голова начала проходить. Интересно, а чашкой кофе у них в министерстве разжиться не выйдет?

— Угу, — ответил он, объезжая груду строительного мусора на мостовой — вся противоположная полоса была закрыта, и полуобрушившийся дом напротив зиял открытыми всем ветрам квартирами. "Будь помягче" — можно подумать, обычно он только и делает… Так, стоп! — Что, опять бомбили?

Он спал как убитый, а она? Где она вообще спала? На кровати хватило бы места — ведь хватило бы? Но она была девушка…

Господи, насколько же проще иметь дело с мужчинами!

Майкл невольно поморщился и крепче стиснул баранку. Они выкладывались все по полной, но их было слишком мало, и опыта ночных полетов не было почти ни у кого, а немцев в небе — да только ли немцев? — становилось с каждым днем все больше. Не надо было брать отпуск — как будто отца без него не закопают!

Вслух, однако, он сказал совсем другое:

— Если я сообщу куда надо, — он не то чтобы знал, куда сообщать, но выяснить было несложно, — то трясти будут и тебя. И девушек — с чего ты взяла, кстати, что виноват "он"? И весь этот кабак, а там было мило. И это все при том, что мы не знаем точно, что снотворное вообще было. Нет уж, спасибо.

Он говорил "мы", но думал, конечно, "ты" — сам он предпочитал в снотворное не верить. Потому что ну, остался бы он там, ну, отрубился бы за столом, что тогда? Кто-то полез бы к нему за пазуху за пакетом? А иначе что — везти к себе домой? Так он знал, кто отвез его домой. И никто другой не мог быть уверен, что выйдет. А Элис… он не хотел думать плохо про Элис. Венди бы за нее обиделась.

Ей-богу, она заслуживала, чтобы он действительно донес кому следует. Что за странная девица, честное слово! Сперва "Отвезите меня домой" и эти намеки, потом равнодушие, а потом "Проводи меня наверх" и какие-то обиды, когда он заснул. Сам черт их не разберет, этих девчонок, не зря, видно, ребята говорят, что нечего их слушать, когда они отказывают. Надо было быть понастойчивее… Но Майкл так не хотел, и не потому, что боялся схлопотать по физиономии. Ну… не боялся, но не хотел, очень надо.

— Ладно, — пообещал он, зная, что все равно этого не сделает. Хоть она это и заслужила, это было бы свинство. Правда, скорее всего, никто его и слушать не будет, но если будет и ее сдернут с работы — кем она там работает, машинисткой? Телефонисткой? — полдня промаринуют где-нибудь, замучают расспросами… и других девчонок тоже, а они ему уж точно ничего плохого не сделали!

Он заметил наконец подходящее место для парковки и затормозил — слишком резко, по привычке; даже самому на миг стало дурно.

— Черт, прости.