Сказочная Страна всегда была сумасшедшей, но в том ее и прелесть. Безумие, на самом деле, всегда имело определенную логику – в том же самом смысле, в каком неэвклидово пространство и уравнения Эйнштейна. Приверженцы традиционной физики-математики могут рвать на себе волосы, бороды и дипломы, но толку? Лучше использовать кротовые норы, червоточины или – фьюить! – магию.
Вот Гусениц и использовал магию безумной Волшебной Страны. А потом и реальности. В реальности тоже магии хватало, не такой очевидной, как пыльца какой-нибудь болтливой  феи, например, но порой куда как эффективнее!
А потом все полетело воробью под хвост.
(Как все гусеницы Синий Гусениц воробьев по понятным причинам недолюбливал. Это было семейное. Можно сказать, генетическое. Он мог похвастаться этим умным словом, услышанным в реальности).
Так вот.
Полетело, да.
Причем, все становилось плохо уже довольно давно. Гусениц сначала делал вид, что его не касается, грибов много, листьев тоже, а в «реальном мире»  и того лучше, но потом оба мира стали меняться все сильнее и сильнее, совсем не в лучшую сторону.
Синий Гусениц ворчал, злился, ругался. Потом понял, что словами горю не поможешь и стал искать тех, с кем (насколько он знал-помнил, в отличие от большинство обитателей Сказки) связана магия.
Дети, однажды посетившие Волшебную Страну. Он помнил девчонку Алису, которая задавала глупые вопросы и была недовольна своим ростом. Как можно быть недовольным ростом в идеальные три дюйма! Глупая девчонка.
Но девчонки вырастают. Алиса не стала исключением. В «реальном мире» Кейси Престону пришлось заплатить «нужным людям» кругленькую сумму, чтобы они помогли ее найти, но оставаясь верным себе, Гусениц не торопился возобновлять знакомство. Это за ним всегда бегали, а не он за кем-то!
Недавний взрыв стал последней… щепоткой соли на хвост. Это выражение Гусениц услышал от своего приятеля-Слизняка. Оно полностью соответствовало настроению, действительности и всем внутренним ощущениям.
Он шел за Алисой уже пару кварталов. Мрачные улицы, темнота, погасшие фонари. Девушка нервничала – а ведь когда-то не испугалась самой Королевы!
Гусениц вздохнул. Ему, помимо всего прочего, не нравилось ходить на двух ногах. Ползать гораздо удобнее, а еще удобнее – сидеть на своем месте.
- Если ищете кого-то, может, сумею помочь? – он все-таки почти догнал девушку.  – Грибочков, там, подкинуть…

У людей короткая память.
Сколько лет прошло? Десять, двадцать? Честно говоря, в Волшебной стране время было зачастую условно, и хотя Гусениц старался вести календари и учет (очень полезно при его работе, знаете ли), но однозначно сказать не мог.
Алиса его не узнала… ах да.
Точно. В прошлый раз она видела сидящую на грибе и курящую кальян Синюю Гусеницу – собственно, гусеницу,  а теперь – всего лишь жалкое создание о всего лишь, какой ужас, двух ногах.
Вряд ли невысокий толстяк Кейси Престон выглядел особенно внушительно, стоило признать и это. Но увы! Показаться в своем истинном и куда более достойном облике в реальности чревато неприятностями для Волшебной Страны, а там и так уже хуже некуда!
«Куда ты удираешь, глупая девчонка!»
Алиса подхватила под руку какую-то Джейн – та была самым обычным человеком, и взгляд лишь скользнул без всякой заинтересованности.
- Раньше ты была смелее! – Гусениц запыхался и отстал. Интонация была возмущенной, пенсне сползло на кончик носа. – Глупая девчонка!
Да что она вообще о нем думала!
«Тоже мне, лист сахарного тростника нашелся!»
- Ну и ладно, ну и беги. Имей в виду, никаких коробочек «СЪЕШЬ МЕНЯ» тогда не дождешься!
Джейн эта, кажется, была готова бежать прямо сейчас, приняв преследователя своей случайной спутницы за откровенного психа. Гусениц отметил это меланхолично: ну конечно, мы из Сказочной Страны все сумасшедшие.

- Преследовать ее? – Гусениц задохнулся снова, теперь уже не от беготни,  а исключительно от возмущения. – Вот еще.
Нужна она ему!
Эта Джейн, Гусениц точно знал, никогда не была в Волшебной Стране. Нет, конечно, и она когда-то была маленькой девочкой – и конечно, каждому ребенку представляется шанс открыть Дверь, Ведущую Куда-то Еще, неважно, находится ли она на под огромным дубом, в потаенном месте или вообще в старом платяном шкафу; но очень многие дети боятся открыть – «мама будет ругаться» или что-нибудь еще из дурацких отговорок…
В общем, Джейн – это просто Джейн.
- А с твоей стороны, юная леди, - Гусениц ткнул в Алису обвиняющим жестом и указательным пальцем. – Крайне невоспитанно и невежливо так убегать от старых друзей!
Могла ли она забыть? У людей короткая память и нулевая способность к причино-следственной связи: вот например, они не любят гусениц (особенно обнаруживая их на свежих, сочных листьях капусты), но восхищаются бабочками. И как, по их мнению, должны получиться бабочки?!
- Давай-давай. Вспоминай. Маленькая девочка. Гриб. Ну?!
Если она забыла… то лучше будет уйти.
«Вороны и воробьи!» - едва не выругался вслух Гусениц. Он почему-то свято верил, что Алиса не могла просто так взять и выкинуть из головы Волшебную страну, которая все это время была рядом, прямо здесь, поблизости. Лично он даже сейчас мог ее видеть, если захотел.
Но люди не могли. Джейн, Джимы, Джереми. Карлы, Францы, Хелен и Марты. Все те, кого однажды зазывала дорога из желтого кирпича, но кто побоялся опоздать к ужину и получить нагоняй от мамы или гувернантки, или просто недостаточно верил.

Гусениц в богов не верил. Как-то не получалось представить, что сидит вон там где-то (где?) за облаками кто-то огромный, ну пусть будет червяк, в пасти которого поместится целый город, и смотрит на них свысока, как сам Гусениц с верхушки своего гриба на каких-нибудь деловитых муравьев…
Но все же захотелось вознести если не благодарность, то по крайней мере, выдохнуть с облечением, что он и сделал. А еще достал сигару (отличная сигара, такую просто так не достанешь в военном и опустошенном войной городе), откусил кончик.
- Ну наконец-то!
Курить на ходу было не очень удобно, поэтому сигару он пока не поджигал, только прикусывал, табак приятно пощипывал на языке.
- Этот ваш мир, что, совсем? – Гусениц выразительно покрутил у виска. – А еще про наш будут говорить…
Справедливости ради, сейчас оба сравнялись по паршивости и малопригодности.
- И не пытайся убегать! Все равно форменный бардак по обе стороны, да и безумие какое-то совсем уж несъедобное стало… - он со значением огляделся, но эта Джейн либо свалила, либо побежала за полицией.  – Вот что, пойдем отсюда. Тут есть лишние уши.  И хотя то, что я тебе скажу, чистейшая правда, но  здесь, - он имел в виду  Лондон, Англию, всю эту реальность в целом. – Не стоит болтать лишнего! Уши! Везде уши! Иногда по два сразу. Или по три! Нет, четыре уже редкость, если спросишь меня. Ну! Мы идем?!

Вопрос ударил по больному.
Гусениц помрачнел. Даже не так: лицо его приобрело трагичное выражение.
- Нет больше того гриба.
Он горестно вздохнул.
Гриб действительно успел вырасти до размеров внушительного куста или даже маленького дерева, и именно это его погубило. Он располагался достаточно близко к полю для крохея, и какой-то коварный осколок бомбы долетел его.
Гусениц как раз отлучался – даже не вот в этот еще более противный мир, а просто по делам, но когда вернулся, глазам своим не поверил. Любимый гриб лежал поверженный, шляпка перевернулась.
- …а с неба падали капли дождя и превращали все вокруг в грязь, - он пересказал эту ужасную историю Алисе, внезапно – в первую очередь для себя внезапно, - приятно удивленный, что она поинтересовалась и спросила. Не в его, Гусеница, правилах было плакаться в жилетку (фу, какая глупость), но сейчас правдивая история должна была произвести именно тот эффект, на который он рассчитывал.
Детям ведь нравилось в Сказочной стране! По крайней мере, раньше.
- Но! Я смогу сделать тебя нужного роста, правда, - Гусениц замялся. – Придется немного поискать. Знаешь, есть не только грибы, но еще всякие баночки. Пирожки. Иногда даже волшебные кольца или, там, башмаки.  Идем-идем.
Они как раз свернули за угол. В отличие от загубленного гриба, лавка уцелела, и это было как-то невероятно обидно. Из двух зол Гусениц предпочел бы лишиться своего «убежища» в Лондоне.
- Я даже думаю, что у меня что-нибудь найдется прямо здесь.
Антикварная лавка, по правде, выглядела просто складом старья и больше именно что походила на лавку старьевщика. Но Гусениц прекрасно знал, что волшебные артефакты, в отличие от живых (не)людей, прекрасно себя чувствуют и здесь. Главное не выпустить на Лондон летучих обезьян. На всякий случай он убрал подозрительно выглядящую шапку (она была старая, вся залатанная, и кажется, собиралась что-то сказать, возможно, даже не вполне приличное) – под прилавок.
- А ты и не слишком удивлена, как я погляжу. Что-нибудь слыхала, так?

-Ну и ладно. Между прочим, у меня есть и зелья, которые могут изменить не только рост, - Гусениц подмигнул Алисе. На своей территории он заметно расслабился, выглядел куда менее нервным, чем на улицах Лондона, которые и прежде-то не вызывали у него особого восторга, а теперь! Бомбы, везде бомбы…
Он все же закурил свою сигару, наполняя тесное помещение едким табачным дымом – табак был крепким, а запах еще и сладковатым, словно в сигаре оказался не только обычный лист.
- Грибница могла и уцелеть. Вот только…
Гусениц скривился, прекрасно понимая, что продолжает, о ужас, жаловаться на жизнь. Это не в его правилах. С другой стороны, он же не на свою жаловался, а на вообще. Это как ругать правительство – вполне даже достойное занятие.
- …в Волшебной Стране полный бардак. У вас здесь тоже. И это, - он поднял сигару в обвиняющем жесте, словно это Алиса лично была причиной. – Неслучайно. Вот ты знаешь, что если перетащить какую-нибудь ценную штучку оттуда сюда, то она и здесь будет прекрасно работать.
Гусениц приблизился к Алисе, дыша на нее табаком.
- Похоже, наоборот – тоже. Но! – он отстранился. – Это не я. Я, конечно, кое-что делал, кому-то помогал… по мелочи. Ничего дурного, поверь, - он усиленно делал вид, что поставки с Макового Поля (закрытого ныне) вообще не его рук (и лапок) дело. – Ты ведь хочешь разобраться во всем этом!
Это был ни разу не вопрос. Утверждение. Практически – требование.

Гусениц затянулся еще раз и ловко потушил сигару, даже не выдохнув дым в лицо Алисе, как это проделал давным-давно.
Вежливость не была его главным качеством.
Напротив, про Кейси Престона сказали бы, что он тот еще… нахальный  тип (и это только то определение, которое можно было озвучить в присутствии леди).
Тем не менее, сигару он потушил, прищурился.
- Я найду все. Я найду, если ты согласишься… о, Алиса!
Гусениц не врал себе: он испугался.
Он сбежал бы из Сказочной страны много лет назад, но реальность превращалась в кошмар. Лондон – еще не худший, но он видел изможденных людей в товарных поездах; людей за колючей проволокой, видел однажды, собирали из обгорелых хрупких черепов оплавившиеся золотые зубные коронки.
Он сбежал обратно, и на тебе – приехали!
Одно дело – сумасшедшая Червонная Королева (подумаешь, пара голов… у Гусеница еще поди найди ту голову, немногим проще, чем у какого-нибудь Дождевого Червяка!)
- Там остались твои друзья. Шляпник и Мартовский Заяц. Белый Кролик. А вот из бедолаги Моржа, я слышал, сделали костяные сувениры…  причем предал его же друг Плотник!
Гусениц и сам не всегда был образцом честности, но одно дело торговля, а другое – своего же друга на сувениры из клыков продать!
Гусениц же сейчас заметался по маленькому магазину. Здесь было тесно. Настолько, что он сшиб какую-то сковороду (упала на пол с ужасающим грохотом) и статуэтку поросенка (разбилась, но она и выглядела отвратительно, так что не очень   жалко).
- Ты… ты была там, когда была еще совсем личинкой.  Тьфу, хотел сказать - ребенком. В общем, тогда. Давно.  Ты не единственная, раньше многие из этого мира приходили туда – личин... то есть,  дети, понимаешь? А теперь – все! Никого нет!
Гусениц сделал скорбное выражение лица.
- Тут – война. Там – взрывы. Назови меня Улиткой, если это совпадение!

- Что значит, что ты можешь сделать? Это мне говорит девчонка, которая дала отпор самой Алой Королеве?!
Однако, и Гусениц понимал это, Алиса теперь старше, на одном любопытстве и детском энтузиазме никуда ее не затащишь.
Что ж, придется объяснить кое-что очевидное любому, кто понимает.
- А ты думаешь, это не связано? Мой гриб, - голос стал трагичным. – И твой дом?! – а теперь не очень, скорее деловым, и Гусениц снова поднял сигару, словно продолжение собственного (недостаточно внушительного) указательного пальца.
- В школе-то училась хорошо? Понятия не имею, чему вас там учат, но ведь это же любой Устрице ясно: если заведется гниль с одной стороны… гриба, то и до другой доберется. По-твоему, что такое эти вот переходы туда-сюда, - Гусениц сделал движение ладонью, изобразив нечто вроде маятника часов. – Один гриб. Только разные его стороны.
Он испытующе смотрел на Алису: ну, теперь поняла?
- Если исправить там, то и здесь станет получше. А у тебя уже однажды получалось.
Были и другие. Если Алиса откажется, подумалось Гусеницу, можно поискать и других – кого-нибудь из тех летающих мальчиков или упорную девчонку, дошедшую даже не до Северного Полюса, а до места, похожего на Северный Полюс.
Но он продолжал верить в Алису.
За неимением грибной шляпки он достал монету.
- Одна сторона, - он продемонстрировал профиль короля Георга. – Другая, - Лев с другой стороны немного напоминал Трусливого Льва. Подумай, можно ли сунуть монету в огонь и нагреть только одну сторону.

оос: Гусениц показывает вот такую монетку.

Гусениц закатил глаза. Ну, ладно, уже близко, нельзя же многого требовать от человека.
- Или беды в Сказочной стране из-за войны. Ты про курицу и яйцо слышала? Вот.
Идея накричать на Королеву показалась Гусениц забавной, он прокрутил ее в голове, но со вздохом проворчал:
- Боюсь, второй раз это так просто не сработает. Если уже что-то испортилось, то… понимаешь, Червонная Королева никогда не была Доброй Феей. Но и головы рубила куда как реже.
Он пожал плечами. Теории-теориями, а доказательств-то нет. Хотя нет, одно было.
- Отсюда туда, и оттуда сюда можно перетащить почти что угодно, если оно неживое. Ну ли почти неживое, - исключения были, а вот про неудачные попытки лучше не говорить. Сам Гусениц не совсем понимал, почему и как все работает, он-то мог туда-сюда заглядывать и даже, наверное, зависнуть где-то «между».
- Говорят, это все магия и она уходит. Из обоих миров. Особенно, если брать, что это, на самом деле, один и тот же. Как монета. Но в тех, кто был однажды, эта магия еще должна оставаться. Вот в тебе, как, осталась? Ты ведь уже предложила наорать на Королеву…

- Если бы это было так просто…
Гусениц с удовольствием, конечно, бы забрался на что-нибудь повыше. И вообще стал бы собственно – ну, гусеницей. Вот только здесь это было во-первых небезопасно, во-вторых, неудобно.
Приходилось остаться Престоном, хорошо хоть – не изображать «обычного человека», что было «деловым способом общения», но не годилось для Алисы и не нравилось ему самому.
- Кто знает, как это работает?
Он махнул руками – обеими.
- Слышала такую теорию? Если раздавить бабочку в одном мире, то в другом это может вызвать ураган. Наверное, наоборот тоже. Честно говоря, мне не нравится идея давить бабочек, - сам Гусениц считал своих сородичей, кто все же становился этими вот крылатыми однодневками, попросту идиотами, но не  нанизывать же теперь на иглу и не давить тех, кто просто умом не вышел! Иначе придется весь мир отправить на булавку. Или под подошву.
- В одном лично я, - Гусениц горделиво ткнул себя в грудь. Или, скорее, в живот. – Уверен. Влиять оттуда сюда можно, как и отсюда – туда. Но там все… как бы сказать…
Он задумался.
- Значимее. Бабочек стоит искать в Сказочной стране. А здесь будут ураганы. Ну? Ты готова вернуться?
Почему-то он был уверен, что Алиса и сама прекрасно знает, как это делать, а теперь вдруг скользнула неприятная мысль: а если нет? Переводить живых  получалось… скажем так, скорее не получалось.

«Ура, у меня получилось?»
Или: ладно, а что он собирается дальше с этим делать?
Гусениц-то  хотел убедить Алису вернуться, но отчего-то был уверен, что она сумеет попасть в Сказочную страну также легко, как и он сам. Бац – и мы все уже стоим где-нибудь на Маковом Поле.
Хотя нет, туда лучше не надо.
Да и на развалинах дворца тоже так себе…
Но это «показывай» сейчас было довольно опасным. Гусениц сам-то мог туда-сюда мотаться как хотел, и даже, наверное, поставить одну ногу туда, а другую оставить здесь (это был бы интересный опыт).
А вот с живыми существами не получалось.
Ну не работало, как со всякими «полезными штуками», и он не понимал, почему. Экспериментировать на Алисе? Кхм…
- А я думал, ты знаешь, как туда попасть, - прозвучало немного смущенно. – В смысле, ну конечно! Идем!
Что-то в голове крутилось насчет «верить в себя». Первый раз Алиса попала без особого труда, верно? Даже считала, что у нее это просто сон.
О, кстати.
Как один из вариантов, который можно будет попробовать.
- Только что именно менять… ну да, конечно, я знаю. Но это так просто не покажешь. Очень, кхм, сложная задача. В смысле, нет-нет, конечно, для тебя не слишком сложная. Я в тебя верю.
«Верить в себя».
Во, пусть и сработает. В конце концов, он всегда мог вернуться.
- За мной!
Он сделал шаг вроде бы в никуда, и решил: если Алиса не появится следом, то вернется.
Возьмет ее за руку? Или предложит немного поспать? (Это будет звучать ужасающе странно в том, «реальном» мире).

- И еще пара шагов, и… о!
Алиса была здесь.
Гусениц даже неверяще уставился на девушку. Они оказались в Волшебном Лесу – месте, которое могло показаться довольно небезопасным и даже мрачным, однако Большой Злой Волк давно не ловил девочек, в шапочках или нет, так что особо опасаться не стоило.
Причудливые деревья переплетались между собой, заслоняя солнце, но удивительным образом темно не было.
Гусениц оглянулся по сторонам.
Получилось? Человек – здесь.
- Ух ты. Ты даже здесь, и даже цели… то есть, я хотел сказать, я даже не сомневался, что все получится! Да что тут вообще сложного, вон там одна  сторона, тут другая, все как в старые добрые времена!
Для верности он даже превратился в себя. Ну то есть, в большую синюю гусеницу. По сравнению с Алисой (которая осталась своего обычного роста) он практически пропал из виду.
- Эй, не наступи на меня!
Общаться в «человеческой» форме все же было проще. Зато Гусениц достал из-за какого-то куста свой кальян. Откуда он там взялся?
Хороший вопрос.
- Чего? Ну у тебя-то тоже получилось. Все, пойдем спасать мир!?
Так это не делается, понимал Гусениц. Но та самая пресловутая вера в чудо, от которой не избавится даже самый прижившийся в реальности обитатель Сказочной страны, шептала: ну а вдруг! Вот придет сюда – и все исправит!