Страшиле нравился утренний Лондон. Ему нравилась тишина облегчения после налета, нравилось смотреть на простых, но таких несгибаемых людей, который каждую ночь имели дело с кошмаром, и утром упрямо продолжали быть собой, людьми, полностью живыми, дышать, чувствовать, радоваться, помогать друг другу. Изумрудцы тоже были такими людьми. И там, и тут, находились те, кто наживались на чужой беде — и это Страшила не совсем учитывал Разбойницу, которую, как ему казалось, он держал в рамках, и которая не была лишена сердца, — но тем ярче на фоне разных сомнительных личностей выделялись самые обыкновенные, которые были самыми отзывчивыми.

Идеалистом Страшила не был. Ну, может самую малость. Одна соломинка на всего остального Страшилу была соломинкой идеализма. Он знал о проблемах людей, потому что люди поставили его их решать. Он знал, что большая часть этих проблем вызваны самими людьми. Но он так же твердо знал, что и решение этих проблем чаще всего в людях. Иногда тех же самих, иногда других. В Волшебной стране нет существ кошмарнее, чем могут быть сами люди, и существ светлее и добрее, чем те же самые люди.
Тряхнув головой он заставил себя вспомнить, о чем хотел ей поговорить. Решил начать с того, что, на его взгляд, грозило менее приятными эмоциями.
— У меня есть для тебя приглашение, — на мгновение сжав руку Элис покрепче, от ее отпустил, чтобы достать из внутреннего кармана конверт, — Червонная Королева приглашает к чаю. Ты... Ты не обязана соглашаться, я не посмею тебя уговаривать. Если ты откажешься, я передам ей твой отказ, и на том тема будет исчерпана. Если согласишься, я сделаю так, чтобы эта встреча была безопасной. Никакого Палача поблизости. Могу пригласить Дровосека, Льва — обеспечивать покой. И сам, конечно, пойду с тобой.

Страшила улыбнулся.
—Я передам. О приемных часах сейчас речи и не идет. Когда ты сможешь, и захочешь. Я готов лично поднять Ее Величество с постели в самый неразумный час. Пока я соломенный — пусть рубит голову.

На самом деле, он не был уверен, каков личный график Червонной Королевы. Когда они еще жили на расстоянии шахматной доски друг от друга, почта от нее приходила в самые разные часы. Казни тоже назначались и утренние, и вечерние. Он полагал, что не приемными были часы крохея. С другой стороны, Страшила сам не раз наблюдал матчи, и точно знал, что во время игры Королева может вести разговоры о чем угодно, и даже отдавать неизменные приказы отрубить голову. Потому был в корне не согласен с утверждением, что женщины не умеют дела два дела одновременно. Умеют, и еще как — участвовать в спортивном состязании и распоряжаться об экзекуциях с одинаковым пугающим изяществом дано не каждому. Особенно, если не терять при этом ни счет очков, ни назначенных к отрубанию голов.
Нужен ли Червонной Королеве сон вообще — это был еще один туманный вопрос. В конце концов, зло не дремлет, а Ее Величество, как ни крути, антагонист. Возможно, всю энергию она черпала в чае и тарталетках с вареньем, которое, как известно (Страшиле), богато витаминами. Наверное, потому она так хорошо выглядит. Страшила готов был сунуться в любое время суток и разузнать на собственной мешковине, можно ли застать Королеву спросонья.

— Есть еще кое-что. Я подумал, что хочу попытаться разузнать обо всех детях, что бывали в Волшебной стране, как ты. Я не хочу вернуть их насовсем или заставить что-то для нас делать, нет. Мне кажется, это и не нужно. Но по моим наблюдениям, то, что ты побывала у нас и... Вспомнила, и поверила снова, что мы есть в самом деле, отразилось на нас благотворно. Кроме того, я выяснил, что к нам приводили мальчика из вашего мира, но не из сказок. Что его немного напугали, и от того, что он заплакал, в банке Изумрудного города выбило окна. Мне кажется, это подтверждает теорию о том, что когда детям плохо и страшно, у нас все тоже плохо и страшно. И я делаю из этого вывод, что если... Детей порадовать, если... От Волшебной страны у них будут приятный впечатления, как у тебя... — Страшила взглянул на Элис и снова улыбнулся, и поспешно добавил, — Не те же самые, конечно. Просто хорошие. То это может пойти на пользу всем. И я хочу найти остальных детей. Я знаю еще только про Дороти. Дороти Гейл. Но хочу навести справки и об остальных.

— Тимми отвели обратно?.. — Страшила аж остановился, но выдохнул, — Да, да, так лучше. Бедного мальчика напугали.
Он вздохнул и понурил голову.

— Чеширскому коту было поручено только осмотреться в вашем мире. Мы искали ответов на вопрос, почему к нам упали бомбы, и что делать дальше. Решили заглянуть за Зеленую дверь. Они оттуда привели этого мальчика, я его даже не видел. Должны были сначала только навести справки, только и всего. И у нас сейчас все же не слишком все сказочно в стране, нечем встретить маленького гостя... Конечно, я не хочу, чтобы их похищали, а тем более пугали. Так мне и стало понятно, что когда детям у нас плохо, то и мы деградируем, — он употребил умное слово, но продолжал хмуриться и смотреть перед собой, хотя и снова взял ладошку Элис в свою.

Не сердился. Ни на Кота, ни на Разбойницу. Если с ними произошло в другом мире то же, что с ним, это их шокировало. Они импровизировали в сложной ситуации. В конце концов, из желания помочь Волшебной стране. Разбойнице он уже сказал не тащить детей силой, не торопиться с кардинальными решениями, и постараться быть с ними милее.

— Спасибо тебе, — Страшила взглянул на Элис, и чуть крепче сжал ее руку. Благодарил и за предложение помощи с наведением справок о детях, и за то, что позаботилась о Тимми. Чуть замедлил шаг, потому что они подходили к перекрестку, и не знал, куда им идти дальше, но внимательно оглядывался, чтобы запомнить местность.

Вновь ускорив шаг, Страшила покачал головой.
— Я не уверен. Когда я отправился к Зеленой двери, той самой, я не знал, что меня там ждет. Кот и Разбойница отправились на разведку, но не вернулись к ужину. Мы предполагали, что там мир... Возможно, без чудес, где не разговаривают пугала, но мне уже было все равно. Но как только я перетупил порог, меня всего перекроило. Результат ты видела тогда, я был как будто оглушенный. Назвал тебя "госпожа", не был уверен, что в самом дел стал человеком, и не знал, где нахожусь. Это было... Большое потрясение, — она замолчал, вспоминая момент, как огорошенно переживал его и сколько всего почувствовал, — В тот момент я как будто... Почувствовал и узнал все сразу. Оно откуда-то взялось у меня в голове. Потом ты сказала "Лондон", и я все вспомнил, хотя не мог вспомнить. Как... Как будто дежа-вю.

Страшила не был уверен, знает он это мудреное понятие по своей начитанности еще из Волшебной страны, или оно пришло к нему вместе с познаниями о мире Элис. Не имело значения, откуда.
— Я чувствовал себя как в музее, только таблички под всеми предметами, описывающие их назначение и контекст вашего мира, всплывали у меня в голове. Я вроде как вспомнил про бомбежку, что мы именно в Лондоне, что воюем с нацистами, что сейчас рационы и дефициты, не достать ни яиц, ни нейлоновых чулок. При том, ты помнишь, я все равно говорил невпопад и вел себя в целом, как дурак, потому что я что-то знал, но не умел ориентироваться в этих знаниях. Как я понял, с Котом произошло нечто подобное. Но он и сам по себе обладает самыми разными сведениями, никогда не знаешь, в чем окажется экспертом.

Страшила тоже успел об этом подумать. Вероятно, сказки должны произойти со своими героями. Детям интересно их исследовать, воображать неожиданности, которые могли бы там сбыться и встретить их на дороге из желтого кирпича. Сказка хочет быть исследованной, а суровая реальность подкрадывается сама, не считаясь ни с чьим мнением.
Элис не ждала, вероятно, конкретного ответа на свой вопрос, и на свое очаровательное возмущение, но Страшила не мог оставить столь философскую тему без внимания.

— Может быть, —начал он, ставя чемодан, — Этому миру не безразлично, какие мы и как нас вписать в себя. Он не может допустить, чтобы пугала разговаривали, а коты — улыбались. Нашему миру, похоже, безразлично, что есть этот мир, без волшебства и сказок, без чудес... Хотя, как же без чудес, это не совсем верно. В этом мире есть ты.

Он улыбнулся, и поднес к губам руку Элис, которую до сих пор держал в своей. Посмотрел на ее пальцы, жалея их отпускать и при том не смея спорить.
— Если ты захочешь, — Страшила посмотрел теперь ей в глаза, улыбнулся, тоже обозначая, что говорит почти совсем не серьезно, — И у тебя будет время, я расскажу тебе о Стране Чудес все, что знаю. Заговорю тебе все уши, с утра до ночи. Все, что сам успел изучить. А если захочешь, предоставлю в письменном виде.

Перевел взгляд на дом, и окна, многие из которых оставались завешаны даже теперь, когда очередной налет кончился.
— Можно мне, если что... Навещать тебя здесь? Я не буду настырным. Просто на всякий случай. Для поддержания связи, — он не знал этого, но на самом деле Страшила пытался выразить, как хочет быть рядом с ней, но не навязываться, и при том помогать, и одновременно уважать ее личную жизнь и пространство, и обнять ее, но не задерживать от важных дел, — В Изумрудном городе пока нет телефонов, и я не уверен, смогу ли я в ближайшее время заняться этим вопросом... Но я мог бы, вероятно, писать тебе. Если ты разрешишь.

Страшила улыбнулся, но действительно перестал. Когда-нибудь у них будет время, он надеялся. Чтобы он мог рассказать Элис Лидделл все сказки, какие знал, а потом всю правду о том, какая она чудесная. Чудо, для которого не нужно никакое волшебство. Ни то, которое оживляло пугала, ни то, которое оживило колоду карт. Существование обычной Элис — это самое обыкновенное чудо, и самая чудесная реальность. Когда-нибудь Страшила найдет время и вдохновение выразить это все как-то поизящнее. А пока только взглядом, и тем, как поднес пальцы Элис к губам.

— Я не напрашиваюсь в гости, — добавил он с той же улыбкой, — А если ты будешь занята, а я тем временем закончу со списком, то уж как-нибудь отправлю его сюда, с марками или без. И я помню, что в крайнем случае я Скот Кроу. И я рад, что ты не будешь совсем одна в ближайшее время.

Он делал вывод из слова "подруга", и ведь они с Элис уже бывали по этому адресу, когда он провожал ее в прошлый раз. Людям нельзя одним, особенно в пору войны. Вот даже Страшила с Червонной Королевой находили общий язык, несмотря на все идеологические разногласия, и держались поближе. Конечно, он был бы счастлив быть для Элис поддержкой и опорой, но пока им иногда приходилось возвращаться каждому в свою зеленую дверь. Тем спокойнее будет ему, что у нее есть друзья и крыша над головой.
Старшила все же привлек Элис к себе, ненадолго, и крепко обнял. Что-то в нем знало о демонстрации чувств в общественном месте, и не хотело вызвать смущения, потому он не стал затягивать сантимент.
— Если тебе что-то понадобится, что угодно... Или твоим друзьям, — он знал, что она знает, он знал, что тянет время и говорит очевидные вещи, но и не сказать их не мог, — В Изумрудном городе в любое время дня и ночи найдется кто-нибудь летающий или быстро бегающий, кто сможет меня найти и дать мне знать. Береги себя.

Наклонившись, он коснулся губами ее щеки, и только тогда выпрямился и даже отступил на шаг, чтобы только смотреть, как она зайдет в дом, а после уйти.

— Доброе утро, конечно в силе, — Венди сперва обняла подругу, а затем опустила взгляд на чемодан и вспомнила, о каком предложении речь. Хотя если было предложение, то оно в любом случае оставалось в силе, если от Венди к Элис, и в такие неспокойные времена.

— Ты в порядке?.. — отстранившись, она осмотрела подругу. Тут в ней сыграл медицинский работник. Да уж по какой причине Элис могла придти утром, а не вечером? По той, что она держала чемодан на случай бомбежек — кое-кто так делал, особенно если там у нее что-то важное для работы, — а переждав ночь в убежище, вернулась и не нашла своей квартиры. Лишь бы сама была цела. Но на Элис не было ни царапинки, даже одежда в полном и очаровательном порядке.
— Проходи, мы с мамой как раз пьем чай, я еще успеваю, — Венди взглянула на часики, но суетиться даже не начала, собранная и готовая ко всему, как положено подруге и медсестре, — Поставь чемодан где-нибудь тут или, если хочешь, у меня, и проходи, присаживайся.

Упорхнув, она достала еще чашку, а чайник на кухне еще был горячий.
— Мама, это Элис. Она поживет у нас, — голос Венди был мягок, но тверд, — Когда я убегу, достань, пожалуйста, свежее постельное и полотенце для нее.
— О, Элис, как хорошо. Доброе утро, как поживаешь, дорогая?  — миссис Дарлинг держалась уже гораздо бодрее, не сравнить со вчерашним днем, — Да, конечно, в комнате мальчиков вдоволь места. Или, хотите, я пущу вас в большую спальню? Может, вместе вам будет веселее...
— Я думаю, перво-наперво проще к мальчикам, а вечером или в выходной решим, кому и где удобнее, — терпеливо отозвалась Венди, стараясь не думать о том, что в последнее время не было никакой разницы, где чья спальня и кому веселее вместе, когда все ночевали, сгрудившись в бомбоубежище. Возможно, это помогало. Воображать, что вот эту-то ночь все проведут в своих постелях и полном покое, что подружки в одной комнате будут болтать допоздна, и не выспятся именно поэтому, а не из-за воя сирены.

— Да, я через полчаса уже убегу. Ты завтракала? — хозяйственно поинтересовалась Венди, но больше для порядка, потому что, поставив перед Элис чашку, сходила на кухню и вернулась с тарелкой овсянки, в центре которой лежала щедрая ложка варенья. На краешке лежала пара ломтиков сыра. Рационы толкали людей на интересные сочетания продуктов, но медсестра в доме настаивала, что без молока нужно утром хоть какие-то белки, чтобы продержаться весь день.
— Без молока, но мама замечательно делает и на воде, — Венди подала тарелку Элис.

Наконец она и сама села рядом.
— Но у меня сегодня половина смены только, — успела сообщить, но тут же перевела вопросительный взгляд на миссис Дарлинг, которая, в свою очередь, встала.
— О, все хорошо, дорогая, поболтайте, я только посмотрю, где у нас постельное, и если Элис захочет ванну... — голос женщины звучал самую каплю рассеянно, и Венди поторопилась тронуть подругу за руку, предвосхищая возражения.
Когда мама вышла, она вздохнула и объяснила:

— Она старается чем-то себя занять. Вчера была совсем сама не своя после похорон, мы ее еле уговорили поесть. А сегодня она уже говорит, что хочет готовить ужин, и что в их с отцом комнате нужна генеральная уборка, — Венди сделала глоток чая, немного тревожно посмотрела на дверь, и снова на Элис, — Я очень рада, что ты здесь, и если в самом деле не слишком задержишься. У меня сегодня половина смены, но вечером, кхм...

Венди чуть замялась, и понизила голос.
— Я звонила мистеру Дроссельмейеру. У нас ужин вечером. Я уже попросила нашу соседку, миссис Чивли, чтобы она заглянула к маме на чай. Но будет хорошо, если и ты будешь здесь. Думаю, я вернусь не очень поздно, но, если вдруг что...
Точнее было бы сказать не "если" вдруг что, а "когда". Поверить в то, что нацисты дадут им передышку ближайшей ночью, было трудно, а уж всерьез на это рассчитывать было нельзя.
— Как твоя квартира, сильно пострадала?

Загадывать было невозможно, в самом деле, но потому Венди и говорила с соседкой. Та была женщина возраста миссис Дарлинг. Ее собственные дети с семьями жили отдельно, и, кажется, пока успешно спасались. Следовало отметить, что даже домохозяйки, далекие от несения какой бы то ни было службы, могли быть очень собраны и организованы в кризисной ситуации, и замечательно строили всех вокруг. Миссис Чивли была как раз из таких. С которыми не забалуешь. Такая будет идеально вежлива, как истинная британка, и при том не позволит миссис Дарлинг наделать глупостей, а твердо уведет ее в бомбоубежище.

Если при том будет присутствовать и Элис, будет совсем хорошо. Венди почти не беспокоилась. Не так, она в последнее время состояла из одного беспокойства, но присутствие подруги и поруки соседки заставляли ее чувствовать себя чуть менее виноватой, что вечером ей предстоит встреча — приятная и нужная, но все же необязательная и даже фривольная.
— Я еще не знаю, — Венди качнула головой, — Мистер Дроссельмейер сказал, что у него есть на примете одно место, но я не стала спрашивать, которое...

На самом деле ведь и Венди была немного сама не своя эти дни, особенно вчера. Занятость и долгие дни на работе сменились долгими днями, полными печальных хлопот. Похороны, подавленное состояние матери, отъезд братьев обратно на фронт. Бомбежки. Ее преследовало ощущение, что нужно только еще чуть-чуть продержаться, и будет возможность выдохнуть, но ведь если вдуматься — нет, далеко не чуть-чуть. Ни о каком отпуске из больницы не могло быть и речи, и, вероятно, бомбежки это впрямь теперь... Новая норма.
— Вечером я все тебе расскажу, — Венди строго отвлекла себя от грустных мыслей, и взяла подругу за руки, — Мне очень жаль, что с твоей квартирой беда, но должна сказать, я рада, что ты будешь рядом в ближайшее время. Если тебе что-то нужно — мыло, чулки, косметика — ты знаешь, где у меня в комнате все лежит, бери все, что захочешь.

Машинально, даже не задумавшись, Венди тоже подхватилась, чтобы высушить миску и чашки, как будто в доме всегда так и было. Ей казалось, что на кухне не может быть много хозяек, не в такую пору, не при таком политическом климате. Помогать друг другу в самых мелочах — это был залог выживания, и все нормальные люди, как считала Венди, это понимали.
К тому же, вместе веселее и быстрее. Не даром она с таким раздражением вспоминала сон, где даже в сказочной стране ей пришлось все это делать одной. Жаль, что уже тогда они не были знакомы с Элис. Наверное, маленькая Элис была сразу решительная и прямолинейная, поставила бы этого Питера на место. Представив себе такую картинку, Венди улыбнулась себе под нос, и тут же отвлеклась на вопрос.

— Да, конечно, пойдем, — действительно, ведь даже не вечер и не выходной, да и сама Элис на такой работе, что иногда выкроить выходной было трудно. Тем лучше будет приходить домой и даже просто знать, что она тоже дома или скоро придет.
— Я только возьму ключ для тебя... Мама!..

Уже надевая пальто, Венди заглянула к матери. Убедиться, что ее можно оставить одну. Миссис Дарлинг взялась разбивать вещи своего покойного мужа в комоде. Вероятно, ей грозит всплакнуть разок-другой, но не более того.
— Держи, — она отдала Элис ключ, которым раньше пользовался мистер Дарлинг, а когда они спустились на этаж, постучала в одну из дверей, — Вот тут живет наша соседка, о которой я... Доброе утро, миссис Чивли! Это Элис Лидделл, моя подруга, она поживет с нами немного. Но нам пора. Мама в порядке, но если у вас будет время зайти к ней, может быть на ланч?.. Когда вам удобнее. Большое спасибо.
Они стали спускаться дальше и Венди продолжила:
— Честно, Элис, дорогая, я совершенно не представляю, какое платье надевать, и даже... О чем вечером разговаривать? Ты уверена, что я подхожу для такой задачи? — она посмотрела тревожно и привычно взяла подругу под руку, когда вышли на улицу.