Безусловно, он виноват. Страшила не спорил, даже не удивился, лишь моргнул и вскинул брови, принимая обвинение к сведению. Он, безусловно, виноват. С самого падения бомбы он считал себя таковым, с первого хилого урожая, что настиг страну после его назначения на должность. Страшила был виноват в том, что ушли дети, что после них началось запустение, он был виноват в том, что универсального и простого решения не было, что болота продолжали отвоевывать у фермеров плодоносные земли, что скот околевал от болезней и становился непригоден в пищу, он был виноват в том, что до использования увеличительного гриба на рыбе додумалась только Элис пару дней назад. Страшила считал себя виноватым в падении огненного шара, который разорвал его в ошметки и в том, что каким-то непостижимым образом не был безразличен горожанам и самой Королеве, раз она приказала сшить его заново. Он был безоговорочно виновен в том, что вылез в зеленую дверь и влюбился в Элис Лидделл. Потом он был виноват в том, что выпросил для нее приглашение, чтобы на ее условиях, и он даже готов был признать вину, что вместо нее пришел кто-то другой – о чем Страшила вообще еще не знал, но теперь, как узнал, обвинил самого себя еще до того, как Королева договорила.
Он был виноват по всем вышеуказанным статьям. Был набит этой виной, пропорционально соломе, хотя явился сейчас  человеком. И нет такой пытки в изощренном арсенале Королевы, которая бы сравнилась с тем, что в наказание устраивал себе сам Страшила в собственном мозгу.

Меж тем, он был собран и вежлив, как всегда.
– Добрый день, – обвинения не отменяют правил приличия, Страшила наклонил голову, а затем полюбопытствовал, – Еще один мальчик? Видимо, все обошлось лучше, чем с Тимми, раз у нас все цело?..
На всякий случай он огляделся, но уборка кругом не кишела, Королева была в порядке, мебель на месте, даже штукатурка с потолка не осыпалась. Пока.

Страшила оглянулся на дверь. Она была новенькой. Только что он подходил к ней с другой стороны, но не обратил внимания, поскольку на ходу таращился в листок бумаги, который так и держал в пальцах.
– О, или на этот раз выбило саму дверь?.. – обеспокоился правитель Изумрудного города, – Что же стало с мальчиком?..

Отредактировано Scarecrow (2021-03-23 23:18:54)

К ощутимому раздражению в голосе Королевы Страшила привык еще когда впервые с ней познакомился. Сначала удивился, потом надеялся ее заразить своим изумрудным оптимизмом, потом вежливо сдал назад и принимал коллегу такой, какая она есть. А эти неспокойные времена на всех влияют не лучшим образом. Страна гибнет – характеры портятся, это вполне закономерно, и Королеву нельзя в этом винить.
К тому же, у нее нет Элисс Лидделл.
То есть того, кто послужил бы эквивалентом. Занял бы такое же место в жизни, как Элис занимала в жизни Страшилы.

Он без страха за свою даже не соломенную теперь шею приблизился к креслу и заглянув в книгу через плечо Ее Величества.
– Книгу? Мальчик, который искал книгу?.. – переспросил он негромко, хмурясь и поглядывая в свой список, как в шпаргалку.
Последние пару дней он занимался тем (помимо обычных своих обязанностей и снаряжения добровольцев на рыбалку), что выяснял все о детях, которые побывали в Волшебной Стране, и потом ушли. Присутствие Элис сказывалось положительно, хоть и скромно, и теория была в том, чтобы пригласить остальных. Чтобы они вспомнили страну своего детства и вновь поверили в нее, вдохнули новую жизнь.
Страшила знал, что помимо Элис и Дороти, был мальчик, который уже приходил и интересовался этой самой книгой. Правда, правитель Изумрудного города не мог бы его узнать – ни на иллюстрации, что показала ему Королева, ни в жизни, так как он никогда не видел этого мальчика. Тот, очевидно, вырос, как и Элис. Страшила внимательно рассмотрел изображение, надеясь запомнить.
– Это был тот самый мальчик?.. – спросил он наконец, и сверился со списком, – Лионель?..

– Я бы не доверил беречь эту книгу никому, кроме вас, – спокойно отозвался Страшила, который проникался всеми загадками и вопросами, которые коллега если не задавала ему вслух, то показывала в этой самой книге, только он когда думал, то не всегда бурно это проявлял.

Он давно знал о существовании книги и когда-то внимательно проштудировал то, что успел – произведение-то немаленькое. Все сказки под одной обложкой, как будто отдельная, миниатюрная Волшебная страна, состоящая из чернил, бумаги и красочных иллюстраций, которые неизвестно кто нарисовал. Быть может, там, внутри, оживают буквы, знаки препинания ходят друг у друга на головах и живут полной жизнью меж страниц, когда никто не подглядывает.
Ему никогда не приходило в голову заглянуть вперед, и ощущение, что этого ни в коем случае нельзя делать, было самым близким к тому, что у людей за зеленой дверью считается религией. Чтобы не сказать – фанатичной религией. Впрочем, может это был инстинкт, и такая теория была Страшиле с его складом игольчатого ума несколько ближе.

Показывать книгу он никому не собирался. Договориться с ней, как со Временем, невозможно, как и перехитрить или одурачить ее, ни интеллектом, ни колдовством – даже Червонная Королева не настолько заносчива. Эмпирических доказательств тому не было, но Страшила знал, что перевернуть одну лишнюю страницу – это хуже, чем тысяча огненных шаров, падающих на Изумрудный город.

По той же причине навыки и черты характера Ее Величества были очень к месту. Не было охранника более могущественного, чем она. У нее можно увести мальчика Кая, можно умыкнуть красные башмачки или даже говорящее зеркало, можно разбомбить ее поле для крохея – книга будет в полном порядке и безопасности. Страшила не знал, где Королева хранит книгу, и не хотел знать.

Вместо того, чтобы как-то возмутиться ее резкостью, Страшила локтем оперся на высокую спинку кресла Королевы, и переплел перед собой пальцы в ученом и сосредоточенном жесте.
– Я немного поработал и составил список всех детей, которые бывали в нашей стране. Имена которых здесь еще помнят. Я хочу отыскать их и привести сюда. Вы можете сколько угодно отказываться верить, но присутствие Элис и то, что она верит в нас, идет нам на пользу, у меня об этом для вас есть сухие цифры, я составил отчет за каждый день, что она провела здесь. Одного ее расположения, конечно, мало, чтобы исправить многолетнее запустение, но именно потому они должны собраться здесь вместе.

Страшила встретил и взгляд, и сжатые кулаки с достоинством  человека, который не в первый раз наблюдал такую реакцию. Он выпрямился и оправил пиджак. Не стал повторять, что хочет сделать, потому что Червонная Королева никогда не жаловалась на слух. Он так же хорошо знал, что последовавший за гневным тоном мирный ответ – вовсе не признак того, что она подумала и согласилась с ним.

– Именно этим я и занимаюсь, – подтвердил он, убирая свой листок во внутренний карман, – И позвольте вам напомнить, что далеко ходить не нужно. В Неверленде давно все выяснил этот молодой человек, который отказывается взрослеть. Первые феи появились, когда там, – Страшила, не отрывая взгляда от Королевы, дернул головой в сторону двери, – Засмеялся младенец. А когда дети в том мире говорят, что не верят в фей, у нас они умирают. В том мире война. Дети по ночам бегут от десятков огненных шаров в бомбоубежище и ночуют там впятером под одним одеялом, прямо на полу станции поезда или подземного бункера. Я не думаю, что это слишком укрепляет их веру в фей. В какие-либо чудеса, в существование нашей страны. И я полагаю, что это имеет прямое отношение к тому, как у нас идут дела – мы тоже умираем, только медленнее, чем крылатые крохи. Если собрать здесь тех, кто побывал у нас, чтобы они вспомнили, рассказали о нас другим детям, написали о нас книги, быть может – это подарило бы нам второе дыхание. Тогда как метод причинения детям страха выбил у нас стекла.

Все это он высказал ровно и прагматично, как если бы рассказывал диссертацию. Не хватало только очков, которые поправить по ходу беседы.

– Я бы очень не хотел выяснить, что пролитая их кровь сделает нам еще хуже. А если вы попытаетесь поставить такой опыт, – Страшила смотрел прямо в глаза Королеве, но угрозы в его голосе не было, по прежнему только констатация факта, – На Элис ли, на Лионеле, на ком угодно из них – я буду вам препятствовать. И не забывайте, что меня не уничтожила даже их бомба. Да и вы, кстати, помнится, пытались.

Страшила не знал, как это работает. Его шили из разного тряпья, вышивали ему другое лицо, придавали другую форму – иногда пухлее, иногда ниже ростом, но он всегда был Страшилой, и все помнил, и его идеалы возрождались каждый раз вместе с ним. А превращение занимает секунду.

Заложив снова руки за спину, он обернулся к двери:
– Это вы хорошо придумали, с дверью. Можно поменять большую часть и оставить только пару зеленых, над которыми оставить наблюдение. Правда, конечно, для осведомленных проблема решается с помощью зеленой краски, но, полагаю, об этом еще не всем известно.