Соня брала Лондон измором. Морила она его собой, и Лондон этого не знал. Хотя, наверное, теперь смутно догадывался, потому что наконец ее речи были услышаны, а сама она изолирована от общества крепкой решеткой, не пропускавшей особей человеческого сложения. В одной камере с ней до недавних пор находились две женщины, и обе ушли из застенков раньше нее, ушли строительницами светлого сказочного будущего. Одна их них была полностью готова лично убить Червонную Королеву. Задушить чулками, несмотря на дефицит. Обещала практиковаться на собственном муже. Отличная дамочка, украсит собой революцию.

К тому моменту Соня уже знала, что она может превращаться так, чтобы снова помещаться в чайник. Она могла выйти через минуту после того, как отвернулся тот, кто запирал замки. Тем не менее, решетки ее вдохновляли. Тем самым угнетающая верхушка признавала всю мощь идей Ореховой Сони, признавали ее врагом самое себя, что делало ей честь. Пока еще она получала несказанное удовольствие от происходящего, и продолжала сидеть.

Как она успела понять за время, проведенное в этом чудесатом Лондоне, тут Оппозиция требовалась едва ли не сильнее, чем в Волшебной Стране. Она ведь почти добралась до их монархии!.. Пришлось временно совершить стратегическое отступление, но Соня не считала, что потратила время даром, теперь она знала больше и готовилась нанести сокрушительный удар по проклятым сатрапам.
Об этом она громогласно рассказывала, сжав руками прутья решетки, прижавшись к рукам лицом и вещая в коридор, а когда требовали заткнуться, Соня хохотала и утверждала, что прихвостни тиранов не выдерживают описания неминуемого их будущего, в котором фигурировали смертоносные банки варенья и крошечные зубки, перегрызающие глотку каждому из них. Потому что знали, что именно так все будет, чуяли свою погибель.

А в этот самый момент у Сони отобрали сумку, потому что она швырнула в спину охранника банку варенья. Ее уже обыскивали (она ухмылялась весь процесс и очень гордилась тем, что у нее не нашли документов), отобрали ту банку, что нашлась в сумке тогда, и сочли, что пустая дамская сумка не несет в себе угрозы. Ха! Наивные!
Именно потому и рухнет режим.
Никто не ожидает внезапной баночки варенья.

Свержение режима – любого режима – не может быть простым, понятным, последовательным процессом. Слишком много букв "П". Тогда это не свержение а банальная Передача власти, даже если против воли. Для свержения режима нужны мистика и сверхсмысл. Конфликт и муки, и доминирующая идея, формирующая, тем не менее, внутри самой революции не меньше восьми мелких фракций, не согласных друг с другу по какому-нибудь мелочному догмату. Соня действовала именно так. За сверхсмысл отвечала сама, конфликт и муки доставляла другим. Догматами разбрасывалась, как банками варенья, и метила точно в головы, где хотела перевернуть все вверх ногами. Только так куется настоящая свобода.

Теперь к Соне в камеру пришла дамочка, у которой на первый взгляд в голове все оставалось удручающе на своем месте. В этот момент лидер революции стояла, спиной подпирая стену, которую движению за свободу, равенство и варенье еще только предстояло развалить. Вот Соня и начала уже толкать собой. Она с любопытством взглянула на свою гостью, сверкнула на нее глазами, наклонила голову вправо, потом влево, осматривая со всем тщанием. Большая часть обывателей не подозревают, насколько они пригодны для Революции и Общего Дела. А Соня такое сразу видела.
– Элис, – повторила заключенная за идею, и подошла поближе, заложив руки за спину, как будто у них тут стратегическое собрание, а не тюрьма и презренные оковы, не способные сдержать эту самую Идею. Соня присмотрелась. Этот взгляд она уже видела, как и этот носик. Только тогда их обладательница, кажется, была поменьше. То есть Соне она казалась тогда большой, потому что Соня тогда была Соней, а девочка была девочкой, теперь же все наоборот.
Оппозиция прошлась по камере, задумчиво глядя в потолок, и наконец снова подскочила к гостье.
– А скажи мне, Элис, ты одна из нас или одна из них?
Если Соня сразу не видела, она спрашивала.

Отредактировано Dormouse (2021-08-21 22:35:40)

На варенье нужно опираться всегда. А если оно плохо удерживает, то можно опереться на мармелад, он идеологически близок, и более устойчив, и догматы Сони его не запрещали, а совсем даже наоборот, категорически одобряли.
А вот слова барышни ее возмутили.

– Ну вот еще!! – заявила Оппозиция, подскакивая поближе к потенциальной жертве, то есть союзнице, то есть надеясь сломить ее убеждения и наследить на их месте свои, – От них, – запомни! – ничего не зависит! Это они так считают, что от них в самом деле что-то зависит только потому, что зависело до сих пор! От них на самом деле ничего не зависит, они сильны настолько, насколько сильна наша вера в то, что от них что-то зависит! А нас – если ты одна из нас – нас всегда больше. А если ты не одна из нас, то нас все равно больше! И это мы нужны им, а не они нам! И нас не сломить! Как только мы решим, что больше от них не зависим!

Глаза сверкали, жестикуляция норовила развалить тюремную камеру без дополнительных усилий, кудряшки Сони подрагивали в такт пламенной речи. Она отступила от Элис, оперлась спиной на решетку, взялась за прутья, и вытянула ноги под прямым углом вперед – ее очень забавляли такие эксперименты с собственным новым телом все то время, что она присутствовала в нем и в Лондоне. Закинув ногу на ногу, она теперь как будто сидела, хотя на самом деле по прежнему висела, держась за прутья. Считала, что так напоминает птицу, какую-нибудь большую, вроде совы, которую она боялась когда была просто маленькой ореховой соней – до Чаепития, до кисельных барышень. Это время продлилось недолго.
– А обращаюсь я вот в это, – отозвалась она с улыбкой, – Я обращаюсь в народный гнев и пламя восстания, а когда нужно, то становлюсь неслышной тенью и скольжу к слабым местам проклятой тирании, чтобы нанести сокрушительный удар из подполья и освободить угнетенные массы. И если ты одна из них, то мои зубки настигнут и твою хорошенькую шейку.
В подтверждение своих слов, Соня этими зубами клацнула, погромче.

Отредактировано Dormouse (2021-08-26 20:56:45)