Майкл шел по главной улице деревушки, слушал Бармаглота и был от всей души ему благодарен — перед его преисполненным самоиронии рассказом отступало гнетущее ощущение, что они держат путь сквозь Царство Мертвых. Улица была пуста, ставни на домах закрыты, и ни единого звука не просачивалось через них наружу, и если бы не полоски света в щелях между досками, Майкл подумал бы, что всех жителей угнали в Германию. Единственным освещенным зданием был двухэтажный военный госпиталь — доска на нем оповещала, что находится он в Сен-Рикье и под покровительством не только этого, совершенно неизвестного Майклу святого, но также святого Мавра. К этой доске была приделана вторая, небольшая, из свежеспиленного дерева, сообщавшая, что по всем гражданским вопросам следует обращаться в кабинет 202 по средам с двух до четырех или в любой день кроме воскресенья в комендатуру.

Майкл хотел пошутить, что у них есть два дня, если они не выяснят сразу, где тут комендатура, но в итоге помолчал — слишком ему было не по себе. Наверно, не будь с ним тысячелетнего дракона, он чувствовал бы себя увереннее (или боялся бы куда больше), но в таком обществе глупо казалось не оставить все решения тому, кто не может не знать лучше.

Странное это чувство защищенности схлынуло, когда они прошли мимо церкви и Бармаглот молча остановился перед дверью притулившегося к ней дома. В доме также горел свет, и ставни были тоже закрыты, и ни звука не доносилось наружу, и Майкл сглотнул, осознавая, что безопасность, в которой они были в лесу, была, как ни крути, иллюзорной — передышка закончилась.

Он поправил оба пистолета, потом пригладил ладонями взъерошенные волосы и постучал. Изнутри донеслось невнятное, но очевидно тревожное восклицание — которое прекрасно могла расслышать и разобрать Мари, потому что вырвалось оно у отца Менара, сидевшего напротив мнимой мадам Лефевр.

— Господне милосердие! — священник поспешно начал собирать со стола карты. Какой прихожанин поверил бы, что кюре и его гостья играют на то, кому из них мыть посуду после ужина? Отец Менар спешил, карты рассыпались, и несколько из них упали на пол. — Ну что за досада! Мадам…

Одним словом обозначив и просьбу, и извинение за нее, он выбежал из кухни и, гостеприимно распахнув дверь, отпрянул с испуганным возгласом, увидев перед собой незнакомца в военной форме.

Отредактировано Michael Darling (2020-11-11 02:43:07)

Отец Менар ответил не сразу, переводя ошеломленный взгляд с одного ночного гостя на другого. Разглядеть цвет формы в ночном сумраке он не мог, но акцент младшего из незнакомцев был, хоть и слабым, но явно не немецким, а старший и вовсе говорил как диктор национального радио. Опасность… Недопонимание… с людьми в серой форме…

— Заходите, — опомнившись, отец Менар отступил назад, в скудно освещенную прихожую. — Мой долг как христианина… как священника…

Он осекся, во все глаза уставившись на младшего гостя — начиная понимать, с кем имеет дело.

— Англичанин? — еле слышным шепотом проговорил он.

— Старший лейтенант Майкл Дарлинг, — отрапортовал тот. — Под-раз-деление… а, да разве вам это важно?

Отец Менар безмолвно качнул головой. Думая о том, что у него в доме прячется немецкая еврейка… что этого молодого человека мог кто-то видеть, пока он шел сюда… что за опущенными занавесками и закрытыми ставнями прячется много любопытных глаз… что он не имеет права, он священник, его забота — души, не тела…

— Меня зовут отец Менар. А вы, сударь?..

Он вопросительно посмотрел на спутника английского лейтенанта, который, как ни странно, носил темные очки ночью.[nick]Pierre Ménard[/nick][status]curé[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0016/eb/73/7/965149.png[/icon][fld1]<a href="https://wwft.rusff.me/viewtopic.php?id=18#p2224" TARGET="_blank"><b>Пьер Менар</b></a><br>молится за вас[/fld1]

Не намеренная мыть посуду, Мари намерена была сжульничать, и партия уже была почти за ней, когда стук в дверь закончил игру раньше срока.
— Я уберу, — пообещала Мари, уже опускаясь на корточки, чтобы собрать распавшуюся колоду, и едва заметно поморщилась, выпрямляясь: у неё был не самый удачный день для активных телодвижений. Впрочем, Мари привыкла терпеть: в прошлом ни одно недомогание не считалось убедительной причиной, чтобы бездельничать.
Придержав дверь, чтобы лучше слышать пришедших, Мари убрала карты в задний карман брюк, поправила рукава опоясывавшего талию свитера, — в кухне было натоплено не для ранней осени, — и практически беззвучно чиркнула спичкой под почти что полным чайником. Подвинула сахарницу ближе к себе, но торопиться не стала: английский акцент одного из гостей наводил на совершенно другие мысли, и, выдохнув чуть резче обычного, Мари отказалась от давно уже пригретой идеи.
Кюре всё равно предпочитал несладкий чай.
— Зависит от того, как быстро найдутся свидетели вашего недопонимания, месье Жавер, — Мари, выйдя на порог кухни, привалилась плечом к дверному косяку, скрестила на груди руки. Кивнула:
— Мистер Дарлинг.
Выговаривать звание полностью было слишком долго — Мари нужно было ещё успеть задать гостям несколько вопросов до того, как отец Менар распространит ещё и на них своё христианское милосердие.
— Насколько далеко отсюда вас подбили? Как давно?
Она не видела и не слышала боя в воздухе, а значит, тот случился либо до её прибытия, либо слишком далеко отсюда. Любой упавший самолёт, тем более вражеский, тем более без пилота внутри, неизбежно привлекал внимание, и вопрос появления на пороге немцев, особенно если дом отца Менара был не первой остановкой его новых гостей, был лишь вопросом времени.
Мари нужно было уходить — лучше всего до их ухода. Оставалось решить сущий пустяк — куда?

Отредактировано Marie Stahlbaum (2020-11-16 23:00:28)

— Мадам, — коротко уточнила Мари для лётчика, не без интереса разглядывая его лицо.
Следы от очков сошли совсем, значит, прошло не меньше пяти часов, как он их снял. Меценату стоило бы взять с него пример — он в своих очках среди ночи смотрелся не просто странно, но дико. С другой стороны, всё наверняка объяснялось банальной катарактой, и что в очках, что без очков Жаверу, должно быть, было всё равно. Это объясняло и остроту слуха — Мари ведь не шумела там, на кухне.
— То, насколько вы здесь, уже не имеет значения, — Мари сдержанно вздохнула, попыталась подсчитать, как долго и как быстро гости могли идти, если второй из них был слеп как минимум одним глазом, а первый выдавал себя, едва только открывал рот. Приметная парочка. Приметнее самой Мари и того ублюдка, что послал к ней крёстный.
Что с ним стало, Мари так и не выяснила. Она предупредила насчёт него в Сен-Рикье на случай, если он надумал бы за ней вернуться, и в своих предупреждениях была по возможности трогательна. Даже разорвала блузку, и так горячо благодарила первого встречного, который якобы спугнул подлеца, что места сомнениям в сердце общества просто не должно было остаться. Отцу Менару она сообщила о случившемся проще: ей повезло, как везёт не каждой, и, пожалуйста, больше не стоит это обсуждать.
А вот обсудить детали её побега действительно бы не мешало.
— Поедем, — пообещала Мари, не видевшая у отца Менара ни кабриолета в курятнике, ни хотя бы сотни франков на три билета в один конец. — Утром. В ночи наш побег будет выглядеть подозрительно, и, кроме того, господам необходимо отдохнуть, а мистеру Дарлингу не помешало бы ещё и переодеться.
Очки месье Жавера были всё же не так приметны, как лётная униформа Британии во французском захолустье, даже если от той не пахло сгоревшим самолётом.
— Там, где вы собирались спрятать мистера Дарлинга, найдётся ещё одно место, месье Жавер?

Отредактировано Marie Stahlbaum (2020-11-17 11:14:55)

Молодой англичанин промолчал — по-видимому, приняв близко к сердцу совет своего товарища — и отец Менар перевел растерянный взгляд с мадам Лефевр на месье Жавера. Мгновение назад он думал, что принимает решения — однако оказалось, что их уже приняли за него. Дурные решения, на его взгляд, но разве он мог на чем-то настаивать? И они заберут мадам Лефевр, которую он пока ни к кому и не отправил…

Почти сразу, однако, он напомнил себе, где лежит его долг.

— Испания? — повторил он. — Самолет? Мастерские?

Последнее предложение звучало наиболее здраво, но оно ничего не решало. Где бы месье Жавер ни спрятал этого молодого летчика, не мог же тот отсиживаться там до… до бесконечности? Раньше отец Менар сказал бы: "до конца войны", но война кончилась, они были побеждены…

Почему-то эта мысль — такая, в сущности, привычная — внезапно сделалась для него невыносимой. И, хуже того, вдогонку ей пришла другая, крамольная: война не кончилась. Для этого молодого человека в зеленой форме, например, война продолжалась. И для беженки мадам Лефевр, какой бы неприятной она ни была, ничего не кончилось. И даже для этого инженера, готового прятать где-то у себя английского летчика, для такого же француза как и он сам — для него тоже…

Война не кончилась. Во многих смыслах — продолжали гибнуть люди и ее можно было еще выиграть. И даже он, простой деревенский священник, мог приблизить конец этой войны.

Отец Менар кашлянул.

— Простите, месье Жавер, — твердо сказал он, — сдается мне, вы не вполне… Вы никуда не доберетесь без документов. То есть вы-то да…

Он уже придумал, к кому их отправить, но внезапно его посетило сомнение — ни на чем не основанное, но очень сильное. В летчике он не сомневался — у него на лице все было написано. И в мадам Лефевр он, конечно, не сомневался. А месье Жавер… тот вел себя так, словно уже знал, что делать с англичанином, и пришел сюда только для того, чтобы забрать с собой мадам Лефевр. Но он не мог знать, что мадам Лефевр будет здесь! Даже если он прибыл от месье Юбера…

— Вы правы, мадам, — внезапно он чувствовал себя в силах немного покривить душой, — не надо спешить. Давайте… выпьем чаю. И месье Жавер расскажет… да, сударь?[nick]Pierre Ménard[/nick][status]curé[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0016/eb/73/7/965149.png[/icon][fld1]<a href="https://wwft.rusff.me/viewtopic.php?id=18#p2224" TARGET="_blank"><b>Пьер Менар</b></a><br>молится за вас[/fld1]

По выражению отца Менара Мари догадалась, что о людях он был лучшего мнения, нежели она, ещё до того, как он это озвучил. В чём-то он, наверное, был прав: люди, хоть и проявляли порой чудеса глупости, в общем не всегда были настолько глупы, насколько это было бы удобно Мари, и обычно она делала на это поправку. В городе: там как-то привычнее было считать, что наличие образования подтверждало ещё и наличие ума.
Там, где мистеру Дарлингу не хватало опыта месье Жавера, он брал смекалкой: смекнул же, что задавать вопросы куда выгоднее, чем на них отвечать, и сделал это с таким невинным видом, что Мари была вынуждена отвернуться обратно к сковороде, чтобы не выдать ухмылку.
Что-то общее (кроме цвета волос, пожалуй), у них с Мари всё же было, и этого "что-то" было больше, чем у неё с месье Жавером, хотя они оба говорили на одном языке. Мари готова была поспорить, что месье Жаверу французский тоже не родной, хотя говорил он чисто и без акцента — дело было в своеобразном построении фраз, проскользнувшем всего раз или два, но, тем не менее, цеплявшем слух.
Мари не стала допытываться. Отвела взгляд снова, позволяя отцу Менару не слишком смущаться, и едва хмыкнула: как бы ей ни хотелось, они с месье Жавером не могли везти британца в багажнике, и не только потому, что в Рено тот бы попросту не влез. Улыбка, подаренная Мари в ответ мистеру Дарлингу, была почти ласковой. Но если бы он обращался к ней, а не к отцу Менару как к имевшему право решать за неё, этого "почти", возможно, и не было бы.
— Я поеду в Дюнкерк, — сообщила Мари не отцу Менару — британцу, и мысленно согласилась с так и не решённым вопросом ещё раз: без документов они бы в самом деле далеко не уехали.
Документы были у Мари и на саму Мари, и справлены были ещё в мае прошлого года. Делать крюк, чтобы заехать в Париж, во многих смыслах ставший отправной точкой её миссии, Мари считала нецелесообразным.
Пока. Хотя, возможно, этот вопрос стоило бы обсудить.
— Дюнкерк — это где-то у моря, верно? — в притворной задумчивости протянула Мари, точно знавшая и где этот город, и как проехать к нему, и что она точно поедет. — Сверху или снизу? Впрочем, неважно: оттуда можно будет добраться морем.
Всё лучше, чем самолётом: по крайней мере, падать ближе.
— У меня есть подруга в Париже, — наконец, призналась Мари и отвлеклась, чтобы посыпать почти готовую яичницу солью. Дёрнула правым углом губ:
— Она могла бы помочь с документами.
Но до Парижа ещё нужно было добраться. Они с месье Жавером, пожалуй, смогли бы выдать себя за супружескую пару — за брата и сестру не сошли бы при всём желании, — но что делать в этом случае с Дарлингом? Оставлять его здесь Мари не считала осуществим: никто в здравом уме не расстался бы с такой возможностью. Пусть даже он не выразил ни энтузиазма, ни даже согласия к упомянутой вскользь идее взять её с собой, это Мари считала вполне поправимым. Если они в самом деле решат заехать в Париж, Майкл будет должен Мари — крупную сумму, хотя для неё, конечно, услугу окажут бесплатно.
Переложив яичницу на тарелку и выставив ту перед Майклом, Мари вновь скрестила на груди руки:
— Дюнкерк или Париж? Решайте.
Ей ещё нужно было собрать вещи.

Отредактировано Marie Stahlbaum (2020-11-24 23:21:03)

Майкл смотрел на яичницу — восхитительную бело-желтую яичницу из трех яиц, с одним растекшимся желтком, смахивавшим на карту Франции, и рассеянными тут и там крошками шкварок — и пытался убедить себя, что не так он и голоден, а с Жавером надо поделиться. Да, дракон сказал, что не голоден, и он съел того немца…

Воспоминание помогло, и Майкл аккуратно разделил яичницу на две части, по целому желтку и половине Франции в каждом. Что такое один немецкий солдат для огромного дракона? Правда, дракон был сейчас совсем не огромный, но та его часть, которая была огромной, наверняка тоже где-то была? И хотела есть… или не хотела? Черт его знает, как у них это устроено и какие еще способности у него есть. Но если он согласен ехать в Дюнкерк или в Париж вот так, без карты… Хотя кто сказал, что у него нет карты?

"Ага, — согласился некстати проснувшийся внутренний голос. — Департаментов Соммы, Нор и чего еще? Уазы? Иль-де-Франс?"

Нет, у дракона, наверно, было какое-то особое чувство направления… особенно по проселочным дорогам…

В этот миг Майкл обнаружил, что его половины яичницы уже нет, а вокруг стола висит та особая тишина, которая обычно оповещала его, что все ждут его слов.

— Спасибо, мадам, — совершенно искренне сказал он и подтолкнул тарелку к дракону. — Очень вкусно было, честное слово. Простите…

Как обращаются к священнику по-французски он по-прежнему не знал, поэтому сказал как в какой-то детской книжке:

— Простите, падре, но вы правы, нам будет лучше вас связать перед отъездом. А еще будет лучше, если вы не будете знать, куда мы поедем.

Отец Менар вскочил, явно смутившись, пробормотал что-то про одежду, которую он сейчас поищет, но ждать его не надо, он скоро, то есть он будет занят, но его можно позвать, и быстрым шагом выбежал из кухни, и тогда Майкл придвинул к мадам Лефевр его опустевший табурет. На ларе рядом с ним еще было место, но раз она туда не села, может, ей было неловко.

— Можно вы, пожалуйста, сядете? — попросил он. — А то мне все время хочется встать, меня недостаточно плохо воспитали. Мне кажется, что ехать в Париж без документов по крайней мере так же опасно, как в Дюнкерк, но еще и в другую сторону. Так что я за Дюнкерк. Но только я не понимаю, мадам, почему вам надо рисковать и ехать туда с нами? Не то чтобы я возражал против общества такой красивой женщины…

Говорить комплименты он был не горазд, но она действительно была красивой, а еще казалась очень недовольной, и это было бы понятно, если бы она боялась за себя и за отца Менара и хотела, чтобы они поскорее убрались, но она, напротив, предлагала им остаться до утра… и хотела попасть в Англию. Майкл тоже хотел, но у него были на то веские причины, а у нее…

Отредактировано Michael Darling (2020-12-01 23:55:36)

Ради документов имело бы смысл рисковать, если бы мистер Дарлинг рассчитывал вернуться к своим самолётам и чаепитиям, и уже один этот вопрос давал Мари повод задуматься. Собирайся она в самом деле в Британию, под защиту лётчика и его окружения, Мари бы забеспокоилась, но...
Она ведь не собиралась.
— Значит, Дюнкерк, — эхом вернула Мари, молча глядя перед собой, но, услышав предложение, подняла на месье Жавера удивлённый взгляд. Наконец, кивнула:
— Спасибо.
С его стороны это было очень любезно. С её — нет, но поясницу ломило слишком сильно, и живот тянуло более чем ощутимо, так что один раз Мари решила позволить себе эту маленькую слабость. После смерти Фридриха прошло так много времени, что Мари уже и забыла, каково это — позволить кому-то немного позаботиться о себе.
Как оказалось, это было приятно.
— Я немного помогаю в госпитале, — Мари пожала плечами, запрокинула голову чуть назад, ища затылку опору на стене. Посмотрела на месье Жавера ещё раз и всё таки улыбнулась — искренне, но мимолётно, чтобы секундами позже вернуться к разговору:
— Думаю, я смогла бы достать ключи. Но тогда выдвигаться лучше сейчас.
Хотя она предпочла бы Рено. Они с месье Жавером вполне сошли бы за супружескую пару, а мистер Дарлинг, если обмотать ему челюсть бинтами — за молчаливого младшего брата Мари. Но грузовик так грузовик — Мари было не сильно принципиально, лишь бы уже уехать.
Не без внутреннего усилия Мари всё же поднялась на ноги. Усмехнулась:
— Дайте мне десять минут, чтобы собрать вещи.